Скачать (26,6 Кб)

Свой путь вперед, свои участки боя

В. И. Демидов
Химия и Жизнь №5, 1980 г., с. 2-7

Тридцать пятая весна Победы пришла в наш дом. Мы радуемся бытию и делам рук своих, радуемся солнцу и миру. И не забываем при этом - не можем, не имеем права забыть, какой ценой далась Победа.

50 000 000 человеческих жизней поглотила эта война, из них 20 000 000 - жизней наших соотечественников. Не средствами труда и созидания - орудиями смерти обернулись почти 800 миллионов тонн выплавленного руками людей высококачественного металла. Западные экономисты подсчитали: суммарные материально-экономические затраты человеческой цивилизации на одну ту войну вылились в астрономическую сумму 4000000000000 долларов. Четыре тысячи миллиардов... Пятьдесят миллионов... Страшные цифры.

"Победа советского народа в этой войне подтвердила, что в мире нет сил, которые могли бы остановить поступательное развитие социалистического общества", - так записано в Программе Коммунистической партии Советского Союза.

Химики в годы войны. Химики фронта, химики тыла. Весом был их вклад в Победу.

К началу Великой Отечественной войны химическая промышленность нашей страны, чрезвычайно важная для обороны отрасль, по объему производства занимала второе место в мире. Но прошло лишь несколько месяцев войны, и многое - очень многое, к сожалению, - опять, как и после гражданской войны, пришлось начинать с начала. Если за 100% принять производство последних предвоенных месяцев, то к началу 1942 года масштабы производства на заводах Главазота составили лишь 44,8%, Главхимпрома (основная химия) - 20,6%, Главанилинкраски - 7,4%, а Главпластмасс - 6,5%... Какой же подвиг надо было совершить, чтобы уже в 1943 году валовая продукция химической и резиновой промышленности страны, пусть немного, всего на 4%, но уже превысила довоенный уровень. А в 1944 г. эта отрасль дала продукции на 33% больше, чем в 1940, предвоенном году.

Добывая Победу, действующая армия израсходовала 19,7 млрд. патронов к стрелковому оружию, 260 млн. артиллерийских снарядов, 222 млн. минометных, 14 млн. противотанковых и 150 млн. противопехотных мин, 695,5 тыс. т авиабомб, свыше 13 млн. т горючего... Для производства всех этих боеприпасов химики дали порох и взрывчатку, составы для дымовых, зажигательных и горючих смесей. А кроме того, фронту нужны были огнезащитные материалы,- лекарственные и дезинфицирующие средства. Нельзя было обойтись и без традиционных химических продуктов - стекол и пластмасс, лаков и красок, смазочных масел, антифрикционных и многих других материалов.

Химическая война была запрещена международными конвенциями. Но ведь и перед первой мировой войной действовала Гаагская декларация 1899 года, воспрещавшая добиваться побед с помощью ядовитых газов. И не было гарантии, что, фашисты не применят ОВ. "Заряды различной окраски для химической войны имеются в достаточном количестве,- констатировал начальник гитлеровского генштаба Ф. Гальдер,- необходимо лишь наполнить ими снаряды, о чем дано распоряжение... Для ускорения подвоза в тылу каждой группы армий будет поставлено на запасные пути по три эшелона с химическими боеприпасами"...

От подачи кодированного сигнала "индантрен", означавшего начало химической войны, нацистскую верхушку удержал прежде всего страх возмездия и бесспорная осведомленность о высокой боевой готовности нашей противохимической защиты. Приказ Верховного главнокомандующего (август 1941 г.) гласил: "Самым решительным образом пресекать недооценку химической опасности".

В дни самых тяжких боев, непосредственно участвуя в них, личный состав химических взводов, рот и батальонов вел непрерывную и всестороннюю химическую разведку, разворачивал и держал в полной боевой готовности пункты дегазации, учил бойцов всех родов войск грамотно использовать средства ПХЗ. Это военные химики обеспечивали тактическую и оперативную маскировку дымовыми завесами, в том числе при форсировании Днепра, в ходе Ясско-Кишиневской, Берлинской и других стратегических операций. Химики-огнеметчики уничтожили около 500 танков, больше 1500 машин, свыше 7600 дотов, дзотов и других огневых точек и укреплений. Военные химики - лейтенант В. В. Мясников (ныне генерал-полковник, начальник Академии химзащиты), сержант Н. Д. Хитров, рядовые Ф. С. Бадин, Н. И. Попов и С. М. Рубусин удостоены звания Героя Советского Союза.

...У каждого была своя война,
свой путь вперед, свои участки боя,
и каждый был во всем самим cобою,
и только цель у всех была одна.

Эти строки из поэмы Маргариты Алигер "Твоя победа" говорят и о химиках военной поры. И о фронтовиках, и о тех, чей героический труд в тылу помог стране выковать Победу. Верю: когда-нибудь в прекрасном нашем Ленинграде будет сооружен памятник химикам блокадной поры. Ученым, инженерам, лаборантам, рабочим -

ВНИИ гидролизной промышленности, Лесотехнической академии и заводов, давшим оставшимся без хлеба ленинградцам около 15 тыс. т пищевой, приготовленной из опилок целлюлозы;

НИИ витаминов и Ботанического института АН СССР, разработавшим несложные методы получения витамина С из хвои (он спас тысячи людей от надвигавшейся цинги);

Ленинградского химико-технологического института, где в скованных морозом лабораториях под бесчисленными артобстрелами было произведено свыше 100 вагонов боеприпасов, лекарственных препаратов, угольных мембран, инициирующих взрывчатых веществ;

Университета, где в обгоревшем от бомб здании Института химии готовились чуть ли не на примусах новые ВВ и пищевые заменители;

НИИ коммунального хозяйства, Текстильного и других институтов и лабораторий, создавших маскировочные и светящиеся краски, огнестойкие ткани, "непромокаемую" землю для укреплений;

Охтинского и Невского химических комбинатов, завода "Красный химик". На территории "Красного химика" взорвалось более 50 бомб и несколько сот тяжелых снарядов. Здесь умерли от голода 237 мужчин и 64 женщины, 15 человек были убиты. Но завод работал...

О трех работах ленинградских химиков расскажем подробнее.

ПОД ШИФРОМ "АК"

Печальный факт был окружен строжайшей тайной, хотя легче от этого никому не становилось. На складах города, призванного обеспечить всем необходимым огромный фронт и еще, плюс к тому, никакими мобилизационными планами не предусмотренную почти 200-тысячную армию Народного ополчения, хранилось всего лишь 284 тонны тротила. Позарез нужны были суррогаты, способные, где возможно, заменить это остро дефицитное ВВ.

- В те дни,- рассказывал мне инженер Т. С. Потапенко,- взрывчатые вещества изобретал каждый, кто считал себя хоть чуть-чуть соображающим в химии. Например, взрывчатка "МШ". Не слыхали? Молотые еловые шишки с селитрой. Вот такая взрывчатка.

Предложений было много, и почти все они отвергались по разным причинам. Боевое ВВ должно быть мощным, надежным, технологичным. И еще - не гигроскопичным, чтобы не отсырело в боевых условиях, стойким - чтобы не сдетонировало от сторонних причин... И еще много разных требований предъявляли и предъявляют к этим более чем специфическим веществам. И все же искали замену. Искали безуспешно, пока - это было в середине июля 1941 г.- в кабинет комиссара штаба артиллерии фронта, ныне генерал-лейтенанта в отставке Г. Д. Голубева, не пришел высокий пожилой человек в штатском, отрекомендовавшийся профессором Горного института Александром Назаровичем Кузнецовым. Он предложил новое взрывчатое вещество "синал".

К сожалению, даже в научных публикациях о ленинградской эпопее история с синалом трактуется упрощенно: стоило, дескать, бросить клич, и далекий от военных дел ученый, поразмыслив немного, тут же дал новое ВВ. 29 июля 1941 года бюро Ленинградского горкома ВКП(б) одобрило предложение, а в августе эту продукцию (под шифром "АК") уже стали вырабатывать не только в самом Горном институте, но и на ленинградских заводах.

Между тем единственное, что здесь было действительно одномоментным,- это изменение названия. Как вспоминал сам профессор А. Н. Кузнецов, его вызвал первый секретарь Ленинградского горкома партии, член Военного совета фронта А. А. Жданов и спросил - что такое синал? А синал был смесью аммиачной селитры с активной металлической добавкой - силикоалюминием. Кремний, азот, алюминий - "Si, N, Al" - эти три элемента определяли взрывчатые свойства синала. Чтобы сохранить состав в тайне, Жданов предложил изменить название на "АК". Здесь - и азот, и алюминий, и кремний, и еще и намек на автора - Александра Кузнецова.

Вот так было с шифром. Что же касается разработки синала, то ею А. Н. Кузнецов занимался не один год.

Перед войной А. Н. Кузнецову шел уже седьмой десяток. В Горном институте его в шутку звали "Несколько больших". За большой рост, за большую силу: он мог не только завязать узлом, но и развязать железную кочергу или быстрым движением одних только пальцев выпрямить согнутый пятак. Он и жил и работал аппетитно, с размахом... Любовь к химии он чуть ли не буквально "впитал с молоком матери" - правнучки А. М. Карамышева, члена-корреспондента Российской и Стокгольмской академий, первого преподавателя химии и пробирного искусства в Горном училище. Азам этой науки учил его отец, который заведовал крупной заводской лабораторией. Затем - университет, занятия у академика Н. С. Курнакова... И снова лаборатория - во Франции, у Анри Муассана. Электрометаллургия - технологическая основа производства синала - была не единственной привязанностью А. Н. Кузнецова. Он был среди зачинателей отечественной алюминиевой промышленности. Он дал способ коксования низкосортных углей. Он разработал методы извлечения из шлаков нескольких ценных цветных металлов. И методы получения многих лекарственных препаратов...

Как именно он работал? Вот типичный пример. Еще в годы первой мировой войны А. Н. Кузнецов разработал состав поглотительной массы против 32 известных тогда отравляющих веществ и на себе испытал ее эффективность. А чтобы продемонстрировать ее по-нагляднее, вошел в противогазе собственной конструкции в помещение, наполненное парами синильной кислоты. Между прочим, пройдет 25 лет, и в июле-августе 1941 г. он повторит этот свой сверхострый опыт. "В доме у нас, - рассказывала автору этих строк дочь ученого Мария Александровна,- все было завалено резиной. Мама строчила и клеила маски, а папа почти под окнами, во дворе института, испытывал их в большой палатке - камере окуривания"...

Новая взрывчатка для А. Н. Кузнецова не была новой. Он давно размышлял о такой активной смеси, которая не отравляла бы горняков ядовитыми продуктами взрыва, он хотел приготовить ВВ на основе металлокерамики. В 1934 г. такой состав был им предложен, но производство состава не наладили, решили - дорого... Через несколько лет Кузнецов сделал "не дорого" - из глины.

Наверное, кавычки в предыдущей фразе лишние, ибо особенно ценна в синале (в условиях Ленинграда) была доступность сырья для активной добавки. В дни блокады ее делали из шамотного боя, из обычной глины, из "бесхозного" силумина... И кроме того, у кузнецовского ВВ была очень простая технология. А полная достоверность, пунктуальная выверенность всех характеристик и свойств стала еще одной причиной, по которой так быстро пошел в производство синал - вещество "АК". Ежесуточно им снаряжали до 100 тысяч ручных гранат и по 1000-1500 минометных мин, а сверх того еще много мин противотанковых и противопехотных.

Правда, синал был слабее тротила и заменить его, скажем, в снарядах, не мог. Но кое в чем он давал фору и этому лучшему из тогдашних ВВ.

- В годы войны в наш Горный институт попало 70 снарядов, 24 фугасных и около 400 зажигательных бомб,- вспоминают бывшие руководители спецпроизводства "АК" доктора наук А. А. Борисов и Ю. Г. Старицкий,- 24 апреля 1942 года фугаска угодила в цех, за стеной которого лежало двадцать тонн синала. Пламя - до шестого этажа, все горит, плавится... А синалу - хоть бы что! Ох, каким добром вспомнили мы тогда нашего " большого курильщика" Александра Назаровича и его озорную привычку гасить на глазах у нас папиросы прямо в составе, чтобы знали: температура плавления синала - около 500 градусов и воспламенить его очень трудно...

Когда в начале войны в Ленинграде было очень трудно с ВВ, профессор Горного института Александр Назарович Кузнецов (1878-1946) предложил делать вполне приемлемую взрывчатку из аммиачной селитры и - глины. За эту работу он был удостоен Государственной премии СССР

Имя лауреата Государственной премии, заслуженного деятеля науки и техники РСФСР профессора А. Н. Кузнецова увековечено мемориальной доской на здании Горного института.

ПОД ШИФРОМ "ГАП"

О присуждении ему Государственной премии Сергей Сергеевич Марков (ныне доктор химических наук) узнал неожиданно - в поезде, когда выбирался окольными путями из блокадного Ленинграда в служебную командировку в Москву. "За создание новых морозоустойчивых гальванических элементов",- было написано в постановлении. Морозоустойчивых...

Приступая несколькими годами раньше к разработке нового способа получения активной двуокиси марганца (ее сразу же окрестили ГИПХовским активным пиролюзитом, или сокращенно "ГАП"), Марков и его сотрудники не знали, что именно морозоустойчивость станет важнейшим качеством полученного ими вещества. Сами они считали главными достоинствами повышенную емкость элементов, изготовленных на ГАПе (на 25% больше, чем на электролитической двуокиси марганца), почти удвоенный срок их службы. Десятки миллионов рублей экономии дало внедрение ГАПа. Но морозоустойчивость?.. На морозоустойчивость ГАП испытала блокада.

Государственный институт прикладной химии (ГИПХ), основанный в 1919 году, стал колыбелью многих отраслей советской химической промышленности. С первых же дней войны лаборатории, а также Опытный завод ГИПХа переключились на создание и выпуск оборонной продукции.

- Уже на второй, может быть, на третий день,- вспоминает бывший директор института П. П. Трофимов,- к нам приехал секретарь горкома партии Павел Терентьевич Сухомехов с одним-единственным вопросом: что можно делать для армии сейчас, не дожидаясь каких-то планов и указаний сверху. Мы выбрали бутылки с зажигательной жидкостью.

Пройдет немного времени, и ассортимент военной продукции резко расширится- в цехах и лабораториях станут выпускать поглотители для противогазов, специальные боеприпасы для партизан, патроны к спасательным авиажилетам, железнодорожные мины, всевозможные медицинские препараты, сигнальные и осветительные средства, суперфосфатную противопожарную обмазку, сумки химразведчиков.

В середине декабря прекратилась подача электроэнергии, замер городской транспорт, застыла водопроводная сеть. Встали почти все заводы - ГИПХ продолжал работу. "Варили" горючие и зажигательные составы, вручную смешивали и прессовали ГАП для фонарей и радиостанций, делали свечи-гномы и драгоценные для каждого ленинградца спички... Здесь же умирали от истощения, а оставшиеся в живых ходили по квартирам помогать тем, кто не мог ходить. И отсюда же каждый день вытаскивали 22-килограммовые дымовые шашки для моряков, каждый день отправляли на фронт до 4000 штук "26-го изделия" - сигнальных и осветительных патронов к ракетницам. А в спецлаборатории при свете коптилок на морозе вручную разбирали и исследовали захваченные, а еще чаще - неразорвавшиеся боеприпасы противника. И это тоже считалось обычной работой.

В декабре 1944 г. Государственный институт прикладной химии был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Получили ордена и медали и 178 его сотрудников. Тридцати двум из них тогда еще не было и шестнадцати лет.

ПОД ШИФРОМ "СФИХЛ"

Говорят, что еще в самом начале войны кто-то из остряков пустил гулять по фронтам такую переделку известных некрасовских строк:

...Кому живется весело,
Вольготно на войне?
Начальнику химической,
Всем замам по технической,
Всем зам по строевой...

В июне 1943 г. на Ленинградском фронте ее декламировали с особым упором на "начальника химической". Очень уж много беспокойства стали вдруг причинять войсковые химики. Привередливо проверяли противогазы, герметизацию землянок и укрытий, замучили тренировками в камерах окуривания. Видели, правда, и другое: сами "хим-дымы" валились с ног от усталости... Лезли во всякую, даже самую отчаянную разведку, чуть ли не каждый час брали пробы воздуха, воды, грунта. А если ветер был со стороны противника, так и вообще круглые сутки не уходили с переднего края. Затевалось что-то серьезное. Но что?

- Серьезная химическая обстановка на Ленинградском фронте была всегда,- рассказывает начальник учебного отдела Ленинградского технологического института полковник в отставке Виктор Александрович Осокин.- Если вы читали служебные дневники генерала Гальдера, то, возможно, помните это место: "25.12.41 г. ...Генерал Бранд докладывает об использовании артиллерии в полосе группы армий "Север". Получил задачу на составление расчета использования химических средств против Ленинграда...".

О такой конкретной задаче мы не знали. Однако было известно: рядом с городом, в Гатчине и Чудово, у фашистов есть склады химических боеприпасов. Вот почему не только войска, но и жителей постоянно учили противохимической защите. На заводах до двух часов в день люди трудились в противогазах. Это снижало производительность, но было, если хотите, стратегически необходимо. А вдруг... Начальниками и офицерами химических служб армий, дивизий, полков у нас были многие первоклассные химики (среди них - будущий член-корреспондент Академии наук СССР капитан В. Б. Алесковский, будущие профессора, доктора, кандидаты наук - И. П. Мухленов, И. С. Лавров, И. А. Кузин, X. В. Бальян...).

Федор Яковлевич Кульба, ныне тоже профессор, служил в химроте у знаменитой Невской Дубровки и на не менее знаменитом Ораниенбаумском пятачке. И вот, представьте себе: зимой сорок первого - сорок второго года, когда люди пухли от голода не только в городе, но и в войсках, этот молодой тогда кандидат наук химинструктор Кульба по собственной охоте пешком ходил через Финский залив в Ленинград, чтобы достать самые лучшие приборы и средства индикации.

А теперь о событиях сорок третьего года. Тогда меня, помощника по оперативной разведке начальника химических войск фронта, неожиданно вызвал начальник оперативного отдела фронта генерал А. В. Гвоздков. Он рассказал, что прошлой ночью разведчики захватили у Ивановских порогов два новеньких немецких противогаза, чем-то не похожих на старые. Было приказано немедленно исследовать эти противогазы и сообщить генералу, в чем (и зачем) их новизна.

Я ехал в Петропавловскую крепость, где размещалась наша Специальная фронтовая испытательная химическая лаборатория (СФИХЛ), и думал над еще одной загадкой, заданной мне генералом. Почему это вдруг немцы резко усилили применение дымов буквально по всему фронту? Не готовят ли они нас психологически: привыкнем к нейтральным дымам - внезапно пустят ядовитые, боевые...

Сутки крутились, мы с начальником СФИХЛ инженер-подполковником и тоже будущим профессором Вениамином Петровичем Цыбасовым. Спасибо всем ленинградским химическим учреждениям - СФИХЛ они сделали лучшей лабораторией в городе. Очень скоро выяснили: немцы изменили состав фильтров своих противогазов, вдвое увеличили защиту от фосгена и ввели дополнительную - от нигде еще не применявшегося прежде нервно-паралитического ОВ типа табуна. Не надо семи пядей во лбу, чтобы сделать выводы...

Насмешки?.. Химики их сносили покорно: нам категорически было запрещено говорить, что какие-то там новшества в фильтрах - признак готовящегося преступления. Да и некогда было.

...Узнали ли гитлеровцы о раскрытии их замысла, а значит, и о принятых мерах - осталось неизвестным. А свое дело ленинградские военные химики сделали.

Преступление не состоялось.