Скачать (143 Кб)

Русский чернозём

Проф. В. ДОКУЧАЕВ
Химия и жизнь №6, 1983 г., с. 12-19

Сто лет назад, в 1883 году, Санкт-Петербургская типография Деклерона и Евдокимова, которая находилась в доме № 11 по Большой Итальянской улице, выпустила сочинение доцента Петербургского университета магистра Василия Васильевича Докучаева "Русский чернозем". В том же году, а точнее - 10 декабря, ученый публично защитил этот труд, представленный им для получения степени доктора минералогических наук и геогнозии (термин, бытовавший вместо современного "геология"). Вывод комиссии: "Защищенное сочинение признано удовлетворительным". А спустя несколько месяцев за "Русский чернозем" Академия наук присудила В. В. Докучаеву полную Макарьевскую премию - награду, которой удостаивались лишь немногие ученые.

"Русский чернозем" издавался в нашей стране семь раз, причем шесть - в советский период: три раза отдельным изданием и три - в числе других работ В. В. Докучаева. Общее число экземпляров этой сугубо научной книги достигло примерно ста тысяч.

Гораздо менее известно советскому читателю (и, видимо, совсем не известно за рубежом) другое сочинение этого ученого - популярный очерк под тем же названием "Русский чернозем", напечатанный в журнале "Новь" №9 18 за 1885 год. Ниже мы публикуем фрагменты из него.

Главное, что отличает очерк от книги, он написан не для ученых - почвоведов, геологов, ботаников, а для широкой публики. И еще - между строк его читается: приглядитесь к земле! Приглядитесь, ведь это не только интересно, но и важно!

Горожане обычно пользуются любым случаем, чтобы побывать на природе. Мы восхищаемся пейзажами, деревьями и цветами. Но часто ли мы обращаем внимание на саму землю, на почву! На то, что испокон веков называли земля-кормилица? Впрочем, к красотам природы все приучены с детства, а земля для большинства горожан - это книга, написанная на незнакомом языке. Именно поэтому наибольший интерес в очерке В. В. Докучаева вызывает не сам факт изложения в популярной форме arc взглядов, которые сейчас признаны бесспорными и мы or км хорошо известны, а познавательность рассказа о почве, возможность узнать, понять, разобраться, что же такое - земля. Приглядитесь.

***

(...) Кто бывал в черноземной полосе России, кому случалось видеть там берега недавно образованных оврагов или лучше - свежие железнодорожные выемки, тот, наверно, не раз видел разрез, представленный на рис. 2.

На этом рисунке, схематически представляющем нам строение (в поперечном разрезе) типичнейшего чернозема, отчетливо видно, что сейчас под дерном (толщиною в 1-2 дюйма) помещается совершенно однородная масса А, окрашенная в более или менее густой темный цвет; ее отдельные составные части, обыкновенно в форме неправильных зерен, величиной не больше десятых долей дюйма, придают данной массе крупитчатую зернистую структуру; на "новях" горизонт А почти сплошь, особенно ближе к дерну, пронизан мельчайшей, весьма частой сеткой травянистых корней, которые, по всей вероятности, и обуславливают своеобразное строение рассматриваемого нами тела. Этот-то именно горизонт, имеющий в среднем толщину около полутора футов, мы и называем собственно почвенным горизонтом.

Рис. 2. Поперечный разрез типичного чернозема.
Черная полоса вверху, под травой - дерн, его толщина может быть от двух до пяти сантиметров. Ниже дерна видны кротовины и норы других степных животных.

Тот же разрез показывает нам, с какою замечательной постепенностью совершается переход массы А в горизонт В, также имеющий около полутора футов мощности. Ввиду того, что этот последний и по своему строению, и по своему составу представляет нечто среднее между почвой А и грунтом (подпочвой) С, ему следует присвоить название переходного почвенного горизонта: и действительно, темная окраска, столь характерная для почвенного слоя, здесь постепенно слабеет, зернистость массы делается менее и менее заметной, специфический состав почвы более и более сглаживается и совершенно незаметно отождествляется с таким же составом подпочвы. Но, может быть, самой выдающейся чертой рассматриваемого нами горизонта служит почти постоянное присутствие в нем массы кротовин, изображенных на рисунке в виде отдельных, большею частию совершенно изолированных пятен. В огромном большинстве случаев у кротовин преобладает, в поперечном разрезе, овальная или продолговатая форма; реже они имеют совершенно неправильный вид и постепенно сливаются с соседней массой. Наичаще попадаются размеры кротовин от 3 до 6 дюймов, но встречаются и такие, короткий диаметр которых равняется 8 дюймам, длинный же достигает до 1 1/2 футов и более. Не менее разнообразно и содержимое кротовин: одни из них заполнены таким же черноземом, что входит и в состав горизонта А, другие - тем же материалом, из которого слагается подпочва (С), третьи состоят из вещества слоя В, т.е. смеси чернозема с грунтом; наконец, во многих уголках России попадается и четвертый тип рассматриваемых нами образований - когда внутренние стенки кротовин покрываются выцветами углеизвестковой и углемагнезиальной солей, то в виде очень мелкой сетчатой пленки, то в виде сплошного покрова, обыкновенно толщиною в 1-2 линии¹. Этот последний так иногда разрастался, что углесоли совершенно заполняли полость кротовин, и тогда чернозем являлся здесь только ничтожной примесью.

Прибавим к сказанному, что в переходном горизонте (равно как и в подпочве) попадается еще множество трубчатых ходов, диаметр которых колеблется от 1/2 до 2 и 3 линий. Весьма вероятно, что одни из этих ходов принадлежат червям, другие - различного рода личинкам; но, несомненно, большинство их - пути травянистых корней, своеобразные следы которых можно различать местами на стенках таких трубочек; они также заполнены, большею частию, черноземом с выделением извести. Количество этих трубочек иногда так велико, что на площади одного квадратного фута можно насчитать до 60 выходов их, в виде более или менее темных пятен.

Внизу горизонт В постепенно сливается с подпочвой С - с той материнской горной породой, чрез изменение которой произошла и самая почва. В подавляющем большинстве местностей России таким грунтом для чернозема служит знаменитый "лёсс", который, как в нашем Туркестане, так и особенно в Китае, сам является превосходнейшею почвой. Это - желтовато-светлый, обыкновенно сильно пористый суглинок, настолько богатый углекислой известью (иногда в виде мелких шариков, так называемых "журавчиков"), что легко и даже бурно вскипает от действия кислот. Впрочем, далеко не одна эта порода служит подпочвой для нашего чернозема: мы увидим ниже, что ту же роль могут играть супеси, мергели, известняки и даже массивные кристаллические породы, как, например, гранит и другие. Понятно, что такое коренное изменение материнской породы (подпочвы) по необходимости должно отразиться и действительно весьма существенно отражается как на составе, так и на структуре вышележащих почвенных горизонтов, хотя, конечно, общие черты строения нашего чернозема остаются теми же самыми.

Таково нормальное строение типичного чернозема, начиная от наших западных границ и кончая европейскими предгориями Урала: на всем этом громадном пространстве не найдется ни одного исключения, если мы только будем брать почвы на местах сухих и ровных - там, где они образовались.

Но почвенная картина, если можно так выразиться, совершенно меняется, когда исследователь попадает в такие уголки черноземной России, где холмы и долы составляют существенную часть рельефа. Чтобы наглядно видеть, как сильно варьируют в таких местах и характер залегания нашего чернозема, и его строение, здесь достаточно будет привести только два-три примера.

Заглянем на минутку в благодатные уголки южных частей губерний Киевской и Каменец-Подольской, или, еще лучше, в северные уезды Бессарабской губернии, где черноземные степи приобретают местами сильно холмистый характер. Здесь, на дне почти любого оврага и у подножия мало-мальски резко очерченного холма, вы, наверное, встретите ряд наносных отложений, где чернозем несколько раз переслаивается то с глиной, то с рухляками, то с суглинком и проч. Здесь между почвою и подпочвою нет никакой генетической связи.

Еще характернее условия залегания растительных почв, какие удавалось нам не раз наблюдать среди песчаных пространств, нередко попадающихся в нашей черноземной области. Одна из таких местностей представлена на рис. 3.

На рисунке изображен довольно старый, редкий сосновый бор, среди которого, на небольшой полянке, виднелся следующий искусственный разрез: а) дюнный, весьма мелкий кварцевый песок, нанесенный ветром, мощность его равна 2-м и более футам; b) растительный песчаный слой, лежащий на месте своего образования (1-1,5 фута); с) коренной слоистый песок.

Как в этих двух, так и во всех других подобных случаях, ненормальность залегания чернозема и его строения очевидны сами собою; а потому такие черноземные почвы и не должны быть принимаемы в расчет, когда речь идет о "нормальном" черноземе, его свойствах и происхождении. (...)

Рис. 3. Старый сосновый бор, выросший на песчаной почве

Кроме известного строения и мощности, рассматриваемый нами чернозем обладает и еще одним, чрезвычайно резким и наглядным признаком, который бросается в глаза при первом взгляде на него. Это - окраска нашего чернозема: цвет данной почвы, - будет ли она содержать в себе до 15% органических веществ или же их количество не больше 3-4%, - всегда оказывается более или менее темным, безусловно темнее дерновых северных почв. Когда я в первый раз приехал в самое сердце черноземной полосы, в Тамбовскую и Саратовскую губернии, когда я в первый раз увидел там взодранные "нови",- я положительно не мог оторваться от того чрезвычайно приятного, ласкающего глаз, бархатисто-черного цвета, которым были покрыты все тамошние почвы. Прибавим к этому, что достаточно сделать в жаркое сухое лето несколько верст по черноземной дороге, чтобы ваше платье и вы сами покрылись довольно густым слоем темной пыли, которая так тонка, что пробирается даже через белье. И этому наружному признаку нашего чернозема местные хозяева придают весьма важное значение; во время моих странствований по черноземной полосе России мне не раз приходилось слышать от них такие замечания: "Да, это отличный чернозем: он совершенно черный, а этот похуже, посветлее... Чем темнее почва, тем она родимее". Мы увидим несколько ниже, что это положение, добытое вековым опытом простыми земледельцами, имеет глубокое и теоретическое основание. Вот почему при нанесении почв на карты лучше и естественнее всего закрашивать их натуральными почвенными цветами.

Впрочем, здесь необходимо оговориться, что при изучении окраски нашего чернозема необходимо быть чрезвычайно осторожным, так как всякое цветовое впечатление - величина, крайне условная; иное дело, смотрите ли вы на почву влажную или сухую, в полдень, когда лучи света наиболее вертикальны, или ранним утром и под вечер, при косом освещении, наблюдаете ли вы ее по направлению света или против света, в состоянии мелкозема или в виде больших кусков, в соседстве темных или светлоокрашенных предметов. Во всех этих случаях одна и та же почва будет производить на вас различное цветовое впечатление. Ввиду этого можно и должно сравнивать между собою почвы по цвету только тогда, когда они имеют совершенно одинаковое физическое состояние и находятся при тождественной внешней обстановке.

О замечательном плодородии нашего чернозема нам незачем, конечно, особенно распространяться - оно известно всякому. Здесь достаточно будет напомнить читателю, что в черноземной России немало мест, которые засевались хлебом непрерывно в течение последних 50-100 лет, без всякого удобрения, и каждый раз, при хороших климатических условиях, дают обильный урожай; с другой стороны, у нас не редкость, что черноземные молодые земли дают урожай пшеницы сам-20 и более.

Само собой разумеется, что судить о родимой способности нашего чернозема по средним урожаям черноземной полосы и по сравнению этих урожаев с таковым же средним, напр., наших прибалтийских губерний (как это нередко делается) - величайшая ошибка. Наш Прибалтийский край никогда не терпит засух, что так часто случается в черноземной России; весьма многие земли Прибалтийского края уже десятки, чтоб не сказать, сотни лет имеют правильную - с сильным удобрением культуру; чего же, спрашивается, стоит, в конце концов, десятина, получающая, положим, в течение 50-100 лет постоянные, иногда весьма дорого стоящие туки? Ничего подобного не знают наши степные губернии (Саратовская, Самарская и многие другие): здесь вечно берут из земли и решительно ничего не возвращают ей.

Несравним, в данном отношении, наш чернозем ни с туркестанским лёссом, ни с нильским илом: эти последние две почвы ежегодно получают не только правильное орошение, но и отличное минеральное удобрение из тех мутных вод, которыми они искусственно или естественно орошаются.

Но, нет сомнения, наиболее важным и наиболее существенным признаком рассмотренной нами почвы служит ее химический характер.

Правда, из имеющихся анализов видно, что минеральный состав русских черноземов довольно разнообразен - то они суглинисты, то супесчаны, то богаты углесолями, то бедны ими и пр.; но, тем не менее, если сопоставить все имеющиеся у нас химические анализы типичных черноземов, с одной стороны, и таких же северных почв - с другой, то легко установить между ними целый ряд весьма характерных особенностей. (...)

Здесь, в химическом характере рассматриваемых нами почв, особенно интересна та теснейшая связь, какая существует между гумусом, с одной стороны, и важнейшими минеральными составными частями почв - с другой,- связь, теперь окончательно установленная проф. К. Шмидтом.

На основании только что оконченных и полных анализов почв (всевозможных типов) Нижегородской губернии, этот почтенный химик, столь много сделавший по изучению почв России, между прочим, так характеризует упомянутые выше отношения: а) содержание воды и гумуса в почвах возрастает параллельно увеличению глины; b) содержание азота соответствует количеству гумуса и воды; с) количество фосфорной кислоты возрастает вообще пропорционально с обогащением почв гумусом и глиной; d) тому же порядку следуют и количества щелочей; е) количество солей, фосфатов и гидросиликатов, разлагаемых горячей 10%-ной соляной кислотой, также увеличивается пропорционально содержанию в почвах глины, гумуса и пр.

Как на основании этих данных, так и всего вышесказанного можно сделать два в высшей степени важных заключения. Первое из них состоит в том, что наши растительно-наземные почвы, представителем которых и служит чернозем, не суть какие-то механические случайные, безжизненные смеси, а, напротив, представляют из себя самостоятельные, определенные и подчиненные известным законам естественноисторические тела, габитус² и распространение которых тесно связаны с их происхождением и внутренним строением; в этом отношении между почвами и различного рода организмами существует весьма естественная аналогия. Во-вторых, как уже было замечено выше, при нанесении рассматриваемых нами тел на карты лучше и естественнее всего пользоваться их цветом, который так тесно связан с гумусом, а чрез него и с другими важнейшими составными частями почв и который поэтому может служить в значительной степени масштабом для определения производительной способности рассматриваемых нами тел. (...)

Таков общий характер чернозема, если судить о нем по наиболее типичным представителям его. (...)

...Относительно той роли, какую играли при образовании чернозема различного рода организмы... ученые сходятся только в одном, а именно - что в данном процессе травянистая растительность, во всяком случае, принимала важное участие: из года в год, в течение тысячелетий, сгнивая на месте, она постепенно изменяла химически и физически те горные породы, на которых росла. Повторяю, относительно участия этого почвообразователя все согласны; но играли ли при этом какую-либо роль леса, которые, может быть, в то время были и распространены здесь шире? Гг. Гильденштедт, Эверсман и особенно Рупрехт решительно отрицают это участие, профессор же Богданов, а раньше его Паллас и некоторые другие ученые, напротив, ставят в данном случае леса рядом со степной растительностью.

Где же правда?

Обратимся за разъяснением вопроса прямо к природе, к современным явлениям ее.

Теперь известно, что ни значительные муромские, ни менее обширные алатырские, ни еще более величественные кавказские и крымские леса чернозема не образуют; с другой стороны, немало местностей, где среди типичного сплошного чернозема встречаются весьма старые вековые лесные участки на почвах, почти ничем не отличающихся от лесных северных земель.

Далее, уже знаменитым Ляйелем было констатировано, что "покрывающие сушу леса могут быть так же густы и высоки, как в Бразилии, и населены мириадами птиц, четвероногих и насекомых, и все-таки, по окончании десяти тысяч лет, пласт чернозема в несколько дюймов толщиною составит единственный остаток от всех этих мириад деревьев, листьев, цветов и плодов".

Конечно, не подлежит никакому сомнению, что многие из упомянутых фактов объясняются частию неблагоприятным рельефом местности, частию же неудобным составом грунта; но это объяснение далеко не всегда применимо. Во многих местах черноземной России рельеф и грунт под лесом, видимо, оставались те же самые, что и в соседней степи, а между тем эта последняя была покрыта типичным черноземом, лесные же участки оставались с не менее типичной серой лесной землею. Характерно, что последняя (лесная земля) всегда сохраняет следующее строение.

На поверхности ее лежит обыкновенно лиственный войлок, состоящий из мало перегнивших листьев, мелких сучков и небольшой примеси землистых частей; все это, однако, настолько компактно, что войлок легко сдирается рукою; даже при сильных жарах он остается обыкновенно сырым; толщина этого растительного покрова равна 2-4 дюймам.

Ниже его следует так называемый гороховатый или ореховый горизонт, обыкновенно подзольного или зольного цвета, с заметным синеватым оттенком; вся эта масса (1/2 - 1 фут толщиной) легко распадается на шарики или неправильные многогранники, величиной, по большей части, меньше мелкого лесного ореха; внизу данный горизонт постепенно сливается с грунтом.

Так как во всех подобных случаях не только грунт и рельеф, но и климат и возраст местности оставались, конечно, в общем, те же самые, что и в соседней степи, то остается сделать одно заключение: здесь леса помешали образованию чернозема. Правда, на это нам могут возразить: "С другой стороны, известно немало фактов, свидетельствующих, что леса встречаются и на черноземе"; значит, леса могут образовать чернозем... Но такая постановка вопроса едва ли правильна: чтобы сделать подобное заключение, нужно предварительно доказать, что здесь степей никогда не было, что здесь лес не поселился уже на готовом черноземе; и такое соображение тем сильнее, что черноземы, покрытые лесом, в громаднейшем большинстве случаев лишены того характерного "орехового" горизонта, который так типичен для несомненных лесных почв.

Не вдаваясь в подробности, заметим здесь, что причину данного явления (леса не образуют чернозема) нужно искать в особой влажности лесного воздуха, в специальном характере древесных корней и в характере процессов гниения в лесных местностях.

Итак, значит, все имеющиеся у нас факты безусловно говорят, что леса сами по себе никогда не производили и не могут производить чернозема.

Несколько большее участие, хотя, конечно, и далеко не в тех размерах, которые допускал Дарвин, принимают некоторые животные в образовании наших растительно-наземных почв, следовательно, и чернозема.

Напомним, прежде всего, что весьма многие животные, каковы суслики, кроты, ящерицы, насекомые, черви и проч., и проч., громадными массами обитают как на поверхности наших степей, так и в их почве. Иногда на одной десятине насчитывают до 1 800 000 личинок хлебного жука и до 2 800 000 свекловичного жука; иногда на одном гектаре садовой земли живет до 140000³ неделимых обыкновенного дождевого червя, весом до 974 русских фунтов⁴, иногда целые квадратные мили буквально бывают испещрены норками и насыпями нашего степного суслика... Мне самому не раз случалось ночевать в глухих степных станциях, со всех сторон окруженных бесконечными степями; стоит в таких захолустьях выйти в тихую ночь на открытый воздух, и вы услышите бесконечное разнообразие звуков и движений мириад степных обитателей... Буквально степь стонет...

Понятно, все это, роясь и копошась в почве, не может не способствовать к измельчению и лучшему проникновению в нее воздуха и органических веществ, что вызывает, в свою очередь, и сильнейшее выветривание еще неразложившихся частей почвы, и более правильное распределение в ней гумуса. Несомненно также, что большая часть этих организмов, питаясь живою и мертвою растительностию, не могут не способствовать к ее быстрому сгоранию и обогащению почвы (как во время жизни, так и после смерти) азотистыми веществами.

Но Дарвин не хочет ограничиться такой, в сущности, весьма важной ролью животных при образовании почвы; рядом соображений и опытов он приходит к тому заключению, что "весь растительный слой, покрывающий землю, несколько раз прошел через кишечный канал дождевых червей и еще много раз пройдет через него; вследствие чего, - заключает Дарвин, - самое название растительный слой оказывается неподходящим, и было бы вернее назвать его животным слоем".

Однако согласиться с таким широким выводом знаменитого ученого невозможно, даже если мы придадим к работе червей и деятельность других вышеупомянутых животных. Причины понятны.

Животные организмы не могут увеличивать количества гумуса в почве, так как они питаются готовыми органическими веществами. Приняв рассматриваемую нами гипотезу, мы не в состоянии будем объяснить себе ту удивительную постепенность, с какою совершается в почве убыль летучих веществ и прибыль постоянных по мере углубления в почву. Если все почвы образованы червями, то почему в одних частях земной поверхности мы находим черноземы, в других - серые почвы, в третьих - красно-бурые, едва отличаемые от грунта? Таким образом, если и менять название растительный слой, то никак не на животный, а на растительно-животный.

Словом, обширный анализ всех мнений, высказанных сторонниками наземно-растительного происхождения русского чернозема, приводит нас к заключению, что в данном процессе играли если и не исключительную, то преобладающую роль степные растения.

Каким образом эта растительность, так сказать, претворилась в чернозем?

К сожалению, и здесь, в ответах на данный вопрос, взгляды различных авторов далеко не одинаковы. Одни, как Рупрехт, утверждают, что наш чернозем образовался почти исключительно благодаря тому обстоятельству, что наземные части растений, после их смерти, с дождем и весенними водами просачивались в почву и, таким образом, обуславливали мало-помалу ее темную окраску. Другие, как напр. Костычев, высказывают такую мысль, что наземные части растений ни химическим путем, ни механически не могли попасть в грунт и что наш чернозем образовался исключительно благодаря гниению подземных частей степных растений. Наконец, третьи думают, что образование чернозема происходило и тем и другим путем одновременно. Что показывает нам в данном случае природа?

Я уже заметил выше, что на каждой десятине нашего чернозема живут и действуют мильоны различного рода мелких организмов, которые в большинстве случаев делают себе норки и нередко сами втаскивают в них наземные части растений. Неужели же по этим мильонам ходов механически не могут просачиваться мелкие растительные остатки? Дальше, благодаря переменам температуры и влажности наша почва (и даже гранит) дает трещины, которые могут соединяться снова, но могут и остаться таковыми... Кто бывал в степях и даже на наших северных полях, тот, конечно, хорошо знаком с этим фактом. Спрашивается, почему в эти трещины не могут от времени до времени попадать различного рода органические остатки? Наконец, известно, что в почве благодаря присутствию аммиака имеются и условия для химического просачивания.

Но мне могут сказать, что все это теоретические рассуждения - как доказать такое просачивание на опыте? На это я могу, прежде всего, сослаться на опыты, производившиеся г. Барановым в агрономической лаборатории здешнего⁵ университета: брались стеклянные цилиндры диаметром в 2-3 вершка и набивались чистым мелом и смесью чистого каолина и песка в самых разнообразных пропорциях, причем к некоторым из них примешивалась и известь; одни из этих цилиндров имели округлую форму, другие - форму призмы. Одни смеси поливались вытяжкой черного вещества почвы, приготовленной по способу Грандо (химическое просачивание), другие - механически взмученными тонкими частицами чернозема (механическое просачивание). Что же оказалось?

То, что и следовало ожидать: тем и другим путем просачивание совершается в весьма значительных размерах, доходя до 1?% в какие-нибудь 3-5 месяцев. В добавление к этому вспомним, что делается с землей (на дворе и в поле), если на ней долгое время стоят стога; ведь каждому известно, что она сильно темнеет, конечно, от просачивающегося гумуса. Словом, отрицать возможность просачивания органических веществ в почву - значит отрицать явления, хорошо известные всем и каждому.

Но из всего сейчас сказанного вовсе не следует, что в образовании чернозема не принимали участия и подземные части растений травянистых. Напротив, мною первым было указано, что во многих местностях России, особенно на крайнем юге и юго-востоке, участие подземных частей растений в рассматриваемом процессе даже преобладало, если только не было исключительным. Оно и понятно: главную массу степной растительности составляют подземные части - корневища; степные растения, так сказать, сидят в земле; притом корневища их таким образом совершают процесс гниения, что задняя часть их сгнивает, а остальные продолжают расти; очевидно, все это не могло не способствовать темному окрашиванию той почвы, где совершаются эти процессы.

Итак, не подлежит никакому сомнению, что наш чернозем образовался из степной растительности, и притом как из наземных, так и подземных частей. Но для образования чернозема еще недостаточно, чтобы данная местность имела подходящий грунт и подходящую растительность: типичный лёсс и не менее типичная степная флора имеются и во многих других местностях Западной Европы и других странах; однако чернозема мы не встречаем там. Причина заключается в том, что там нет подходящего климата, что там нет известного отношения между ежегодным приростом и отмиранием дикой растительности. Только при этом условии, только при соединении этого условия с известным характером растительности, грунта и рельефа местности, и могла появиться на свет божий та благодатная почва, которая составляет коренное, ни с чем несравнимое богатство России и которая является, еще раз повторяю, результатом удивительно счастливого, весьма сложного комплекса целого ряда физических условий.

¹ линия = 2,54 мм.- Ред.

² Габитус - общий внешний вид.- Ред.

³ То есть штук.- Ред.

⁴ русский фунт = 409,51 г.- Ред.

⁵ Санкт-Петербургского.- Ред.